Разница между ментальностью русского и американца не новость. Михаил Берг предлагает взглянуть на измену глазами столь разных национальностей.
Американский адюльтер в облаке современной морали
Сначала несколько историй.
1. Начнем с русского адюльтера. Студенты 3 курса (третьего года обучения русскому языку) прочитали и обсуждают «Даму с собачкой» Чехова. Однако, несмотря на попытки преподавателя инициировать разные мнения, приговор аудитории непоколебим и неоспорим. Гуров, главный герой, - обманщик и мерзавец; сама «дама с собачкой» - дура и жертва. Никакие попытки препода обсудить проблемы исторической морали (то есть представить себе, что в конце XIX века в дворянско-аристократической среде правила морали были несколько иными, нежели у студентов американского колледжа во втором десятилетии XXI века), успеха не имели. Как и попытки представить себе, что речь идет о литературном произведении, о проблемах любви, у которой якобы свои законы и т.д. Не имели успеха и предложения сравнить отношения к этой истории в современной российской и американской средах: ни одни студент не мог даже представить себе, что существует хоть какие-то аргументы в пользу обмана (в том числе обмана жены или партнера). Обман – есть обман, он невозможен и постыден. А представления о российском отношении к этому произведению, к проблеме адюльтера, вообще куда более широкие нравственные правила, - интерпретировались студентами, как привычный релятивизм и безнравственность. А попросту говоря – русская дикость.
2. История вторая. Молодой начинающий преподаватель приходит снимать комнату в трехкомнатной квартире в двух шагах от его университета. Удобно. Квартира – прекрасная, хорошо обставленная, чистая, с просторными службами. Единственное, что вызывает недоумение. В квартире живет пара: сорокапятилетний препод из другого колледжа, в прекрасной физической форме, хорошо воспитанный, с чувством юмора, и его очаровательная пассия, только что окончившая университет аспирантка лет 25. Нескрываемое обожание и восхищение. Отношения в самом начале. Пришедший принят очень доброжелательно, комната, повторяем, чудесная, есть второй выход. Однако молодой преподаватель вежливо отказывается, рассказывая потом своим коллегам, что был возмущен творящимся развратом. Жить с девушкой намного младше – предосудительно. Отношения – неравные, любовь студентки очень может быть куплена протекцией со стороны ее старшего друга, преподавателя. Даже если бы эти отношения переросли впоследствии в брачные, предосудительность ненамного бы уменьшилась. Женская любовь с большой вероятностью куплена. Профессор-любовник – морально осужден.
3. История третья. В университетской среде (университеты везде разные, истории реальные) случается обыкновенный адюльтер между мужчиной и женщиной примерно одного и того же возраста, статуса и интересов. То есть жена изменила мужу, а муж, соответственно, своей жене. Об адюльтере становится известно в дружеской компании, к которой оба, так получилось, принадлежат. Результат? Неверный муж и неверная чужая жена, вступившие в связь, практически единогласно осуждены и подвергнуты остракизму. Далее следуют стремительные разводы, многолетние дружеские отношения также подорваны.
За всеми этими историями стоят очень твердые в современной Америке моральные взгляды. Обман в любом виде, в том числе в любовных отношениях, - неприемлем. Люди, этого не понимающие, - дикие и, что скрывать, безнравственные. В воинском уставе адюльтер давно уже приравнен к преступлению. Почти столь же категорично общественное мнение. Понятно, что я не могу судить обо всем американском обществе, я ничего не знаю о правилах нравственности, принятых, скажем, среди наркодилеров или в семьях шахтеров, но в довольно-таки большой части общества, в среде, называемой университетской, сегодня царят совершенно, на русский взгляд, ригористические нравы. Врать, обманывать, хитрить, лукавить – одно из самых осуждаемых преступлений.
Кстати, стремительная легализация однополых браков во многом проистекает из желания уменьшить, насколько возможно, пространство лжи. Люди не должны быть поставлены в унизительное положение, когда ложь – единственный способ выжить.
Конечно, адюльтеры, коррупция, казнокрадство, воровство, обман – имеют место быть. Клинтон и Моника Левински – это всего лишь предыдущее поколение. Еще раньше Рузвельт и его многочисленные романы. Но сегодня это поведение, маркируемое как маргинальное. Кстати, русские студенты почти сразу приходят в изумление в Америке: списывать никто не дает. Подсказок не существует. Это такой же обман, как и многие другие его виды, в России воспринимаемые как нечто естественное.
Думаю, именно категоричность нравственных запретов куда отчетливее отличает Америку от России, чем что-либо иное. Кто-то скажет, что здесь как раз проходит граница между протестантизмом, непримиримым ко лжи, и православием, терпимым к человеческим слабостям. Может, и так. Но Россия и Америка сегодня отличаются не количеством айфонов и айпэдов на душу населения, а отношением к вранью. Если кто-то скажет, что за ригоризмом по пятам следует его тень: нетерпимость, маниакальность (мол, потому студенты и школьники так легко в Америке расстреливают своих одноклассников и одногруппников), я, скорее, соглашусь. Но Россия-то сегодня погрязла именно во лжи, вот в чем проблема.
Комментариев нет:
Отправить комментарий